| О |
Тем не менее, на всякий случай кратко опишу заклинания, которые есть в "Лордах". Изначально волшебнику дается некоторое количество единиц опыта (experience points), на которые он может улучшить свои физические характеристики. А на оставшееся можно набрать заклинаний. Одно и то же заклинание можно купить несколько раз: от этого его сила повышается. Например, двойное заклинание вызова кентавра позволяет вызвать двух кентавров, и еще останется одинарное заклинание.
И еще, прежде чем перейти к перечню заклинаний, один момент, с которым я не сразу разобрался: в свой первый ход Ваш волшебник не может двигаться, а только колдовать и подбирать предметы, если они есть там, где он стоит. То же относится к существам, которых он на первом ходу создаст.
А теперь — магия!
I. СУЩЕСТВА. Всех их объединяет одно — они очень разные. Среди них есть добытчики, бойцы, верховые создания. Многие умеют летать. Есть даже невидимые или умеющие проходить сквозь стены.
Лучше всех в бою драконы; они даже умеют дышать огнем. Но для вызова дракона необходимо иметь котел и драконью травку (dragon herb).
А несколько тварей — нежити. Обычным методом их не убить; убить нежить может только другая нежить, огонь или магия (в частности, зачарованное оружие).
II. ЗЕЛЬЯ. Самые разные — невидимости (invisibility), защиты (protection), силы (strength), скорости (speed), целебное (healing), полета (flying). И суперзелье (super potion) — оно повышает сразу скорость, выносливость, силу и защиту.
Самое трудное — запомнить, какой ингредиент для какого зелья нужен. И, конечно, всегда нужен котел. Обычно котла зелья хватает на четыре глотка.
Вот что для чего нужно:
III. БОЕВАЯ МАГИЯ. Сюда входят заклинания, просто бьющие по противнику: магическая атака (magic attack), магическая стрела (magic bolt) и магическая молния (magic lightning). Молния отличается от прочих большей площадью поражения.
Еще в этой группе проклятье (curse), которое вызывает у врага кровотечение, и тот через некоторое время умирает.
Ну, и можно отнести к этой же группе магический огонь (magic fire), липучку (gooey blob) и лиану (tangle vine). Они сдерживают передвижение врага и ранят того, кто имел неосторожность в них остановиться.
IV. ОБЫЧНАЯ МАГИЯ. К этой группе можно отнести телепортацию (teleport), волшебный щит (magic shield), наводнение (flood): оно гасит огонь, и в нем вполне можно утонуть.
К этой же группе относятся более нетривиальные вещи: enchant — зачаровывает оружие, так что оно становится лучше и может убивать нежить. Подчинение (subversion) — если очень повезет, оно переподчинит Вам вражеское создание.
И последнее заклинание — magic eye; оно позволяет как бы посмотреть из точки, в которую направлено, и к тому же увидеть все невидимое.
Ну и напоследок, прежде чем перейти к рассказу: главного героя и кое-кого из упоминаемых "за кадром" я позаимствовал у Джека Вэнса. В свое оправдание могу сказать, что у него Мазириан погибает; поэтому я решил, что он ему больше не нужен, и оживил его.
|
Джеку Вэнсу с благодарностью. Только не говорите ему об этом. |
— Он убит! Рагарил, он же наверняка убит! Или умирает сейчас! — маленький рыжий человечек бегал по залу, возбужденно размахивая руками.
— Не может быть! — искусственно удивился Рагарил. — С чего ты это взял?
— Ну как же! Портал уже закрылся — теперь, если он и жив, ему ни за что не выбраться! Как ты сам не понимаешь?
— Прекрати истерику. — Рагарил, хоть и не двигал головой, тем не менее, не отрывал от Эльбо леденящего взгляда, как будто пришпиливая его к полу.
— Вы с Торквемадой думали, это будет так, развлекательная прогулка? Поубивать, пожечь и с камешками домой? Как я иногда жалею, что убил Панделума. У него были дурацкие идеи насчет Хаоса, но это был МАГ! А я сглупил — и вот, пожалуйста, остался с вами, ничтожествами. Ну теперь хоть одним ничтожеством стало меньше.
— РАГАРИЛ! — шокированный Эльбо застыл с нелепо вскинутыми руками. — Как ты можешь?!
— Если ты уже успокоился, — так же презрительно бросил Рагарил, — можешь подумать, кто убил Торквемаду.
— Но... Откуда мне знать? Он же... То есть я же не... Черные небеса! Это Мазириан! — от возбуждения Эльбо снова забегал, захлебываясь словами. — Ну конечно! Пару лет назад прошел слух, что он жив... он знает путь в Запретные Миры... он всегда враждовал с Лордами Хаоса! Рагарил, все сходится! Это точно Мазириан!
Рагарил с холодной усмешкой смотрел на Эльбо, удобно вытянувшись на своем черном троне. Этот трон был настоящим произведением искусства. Скромный, почти лишенный украшений, он тем не менее поражал своей красотой — холодной и бесчеловечной. Человек вряд ли смог бы даже просто усесться на этот трон, и уж тем более удобно вытянуться. Но Рагарил сейчас был в своем истинном виде — дома он никогда не менял облик, не прикидывался человеком.
Эльбо, наконец перехватив взгляд Рагарила, резко остановился на месте. Каким-то образом этот взгляд сказал ему все и сразу, и он еле удержался на ногах.
— Ты знал, да? — горько сказал Эльбо, как-то сразу успокоившись. — Знал еще тогда... два года назад... Все это время знал — и не предупредил нас! Торквемада пошел в Лес, действительно, как на прогулку. А ты молчал — что ты теряешь? Торквемада прихлопнет Мазириана — отлично. Мазириан прихлопнет Торквемаду — тоже ничего. Подумаешь, Младший Лорд! Зато великий Рагарил узнает силу противника!
Рагарил улыбнулся в ответ, не разжимая губ — или того, что заменяло ему губы.
— Молодец. Неплохо... для деревенщины. Тебе даже не хватило смелости додумать до конца.
Эльбо, конечно, понявшему, кем еще может пожертвовать Рагарил, хватило ума промолчать.
Мазириан, наконец-то сбросив жесткую перевязь и тяжелый плащ волшебника, нежился в горячей ванне, откинувшись назад так, чтобы вода касалась затылка. Все прошло даже лучше, чем он смел надеяться. И хотя тело страшно ломило, хотя опять разболелись двухсотлетние шрамы от хлыстовых деревьев — радость переполняла его. Удалось! Да еще как удалось!
Только раз в триста тысяч лет открывается доступ в три Запретных Мира — три мира, о которых ходят легенды, о которых мечтают все волшебники. Да и то в каждом Мире можно остаться лишь на несколько часов — или на триста тысяч лет.
В памяти людей не сохранилось, кто из могущественных богов или демонов древности создал Запретные Миры и зачем. Обычному человеку все они не нужны и даром: запрещено — и чудненько, пусть так и остается! Обычному человеку в Запретные Миры не попасть, да и не хочет он туда. Только маги рвутся туда, самонадеянно пытаются пройти меж мирами в обход порталов и пропадают навеки неизвестно где — и все ради кладов Запретных Миров.
Не больно-то и дорогие это клады. Золотишко, камушки — все как положено; но... не разбогатеть на этом, не стоят клады таких опасностей. И все же когда на пару часов открывается портал, величайшие маги, рискуя всем, идут в Запретные Миры, а прочие бессильно скрипят зубами. Ибо каждый камушек, каждый слиток или старый меч из кладов Миров пропитаны магической энергией; да так, что если все три клада дать самому обычному деревенскому колдуну, да если не спалит его такая сила, то будут его мощь и власть не многим меньше, чем были у самого Архинекроманта Фандаала.
И как будто этого показалось мало, или странное чувство юмора было у создателя Запретных Миров, только действует в них еще одно правило: каждое убийство повышает энергию мага-убийцы, и вдвойне — если убил он лично, а не марионетками — созданиями своими. Потому и боятся мелкие маги Запретных Миров: дрожат, и вожделеют, и вожделеют, дрожа. Ибо ныне идут в Запретные Миры могущественные Лорды Хаоса — Торквемада, Эльбо Смогг и сам страшный Рагарил. Торквемада и Эльбо были раньше людьми, пока не предались Тьме. Что же до Рагарила говорят, что не человек он и не демон. Говорят, что неизмерима сила его — и обычная, и волшебная. Говорят, что был он сильнейшим в древнем и мудром племени людей-драконов, но прошел самое сердце Тьмы, и она изменила его, стократ увеличив его силу; а племя отказалось от него. А другие говорят, что он-то и есть сердце Тьмы, живое воплощение Хаоса. Много чего говорят. Как-то в давние времена Мазириан встал на его дороге и еле-еле ушел живым; и вряд ли с тех пор Рагарил ослаб или подобрел.
Но и Мазириан ныне уже не тот. Прежний тихий маг-ученый погиб двести лет назад под ударами деревьев-хлыстов. А тот, кто чудом выжил, стал закаленным бойцом; отважным, справедливым и безжалостным. Очень давно узнал Мазириан из древних рукописей тайну порталов Запретных Миров; и все эти двести лет готовился войти в них.
И вот открылась первая дверь; и Мазириан вошел в первый Запретный Мир — Лес; и в Лесу схватился с младшим Лордом Хаоса — Торквемадой. Дикие гигантские пауки — жители Леса — наблюдали за схваткой, беспристрастно разрывая каждого, кто поворачивался к ним спиной.
И пал Торквемада! Верхом на грифоне гнался за ним Мазириан. Магическая молния опалила Лорда, тяжело ранив его. Не помогли ему его создания: погибли они под стрелами заклятого лука Мазириана, после того как погиб их творец. А кентавры Мазириана перетаскали сокровища к порталу.
Теперь, вспоминая эту битву, Мазириан удовлетворенно улыбался. Младший Лорд Хаоса оказался не так уж страшен. В этом слабость всех питомцев Тьмы — Тьма дает им силу, но она же и поселяет в них самонадеянность. Право же, в Лесу Мазириан куда больше натерпелся от гигантских пауков, чем от Торквемады. Он передернулся, вспомнив надвигающуюся многоглазую громаду с огромными ядовитыми челюстями. Как жалобно кричал его верховой грифон, пока паук, посвистывая, рвал его на части! А сам Мазириан, чуть не сломав ногу, успел спрыгнуть и всадил в раздувшееся белесое брюхо четыре заклятых стрелы почти в упор.
И все же грифона не спас. Умом Мазириан, конечно, знал, что все создаваемые им твари — просто марионетки, воскрешенные к жизни его волей; и все-таки не мог не жалеть их.
Но была еще и нежить. Вампиры, демоны, зомби. И фантомы — их так прозвали за странный, мерцающий, как бы расплывчатый облик, хоть они и были вполне осязаемы. И привидения — вот эти и впрямь были почти бестелесны, могли даже проходить сквозь стены. Все они были незаменимы в бою; ведь нежить может убить только другая нежить — или магия. Они приходили из каких-то жутких миров; хотя им-то, наверное, человеческий мир казался жутким и негостеприимным. А может, наоборот — чем-то вроде ресторана?.. Но так или иначе, а нежить маги не создавали, а вызывали.
Мазириан не раз полагался в бою на демонов — язвительных и бесстрашных. В крайнем случае — на огромных и туповатых фантомов. А вот вампиров он всячески избегал — эти утонченные, порочные убийцы вызывали у него почти физическое отвращение. Вампиры никогда не стреляли из лука — они объясняли (если снисходили до этого), что, когда убиваешь на расстоянии, теряется все удовольствие. Мазириан холодно улыбнулся, вспомнив, как сегодня подпустил поближе двух летящих за ним вампиров Торквемады и расстрелял их из волшебного лука. Только два облачка растаяли в воздухе.
Однако пора приниматься за дело. Вход во второй Запретный Мир — Катакомбы Мирддина — открывается всего через неделю, и необходимо хорошо подготовиться. И почему бы не начать с клада первого Мира? Хотя нет: лучше оставить клад на потом, а пока освежить в памяти сведения о Катакомбах. Тогда и решим, как лучше всего применить скрытую в драгоценностях энергию.
Созданные чародейством слуги аккуратно вытерли Мазириана пушистыми и ничуть не волшебными полотенцами и набросили разукрашенную красными драконами тунику. Огромный черный кот, дремавший в тепле около ванны, замурлыкал и начал тереться о его ноги. Мазириан направился в библиотеку; кот увязался было за ним, но передумал и, мягко ступая, удалился по своим котовьим делам. Должно быть, ловить мышей: в замке их развелось немыслимое множество, а волшебник, на радость коту, не хотел выводить их заклинаниями.
По пути Мазириан грустно вздохнул, проходя мимо окованных (и, конечно, укрепленных заклинанием) дверей оружейной. Подумать только — такая коллекция обычного и волшебного оружия, и ни один, даже самый крохотный кинжальчик, нельзя взять с собой! Создатель Запретных Миров, кто бы он ни был, не хотел, чтобы маги являлись в Миры со своим оружием.
Каждый, приходящий в Миры, должен быть одет, как того требуют древние ритуалы магических битв: соответствующая статусу мантия и пустая портупея для переноски находок. И никакого оружия! Уже много веков как эти ритуалы канули в Лету, и для поединков маги вооружаются как хотят, вернее, как могут. Но попробуйте явиться в Запретный Мир хотя бы просто одетым не по чину — и от вас останется лишь горсточка пепла в пентакле-входе.
Тем не менее уж чего-чего, а оружия в Мирах достаточно. Раскиданы по земле, выставлены в стеклянных витринах, спрятаны в сундуках десятки мечей, щитов, копий, дубин, кинжалов, луков и даже сюрикенов. А по слухам, где-то в закоулках Миров скрыто даже волшебное оружие, способное убивать как обычных существ, так и нежить.
В библиотеке Мазириана уже поджидал раскрытый толстенный том в кожаном переплете, который, несмотря на защитные заклятия, слегка объели вездесущие мыши. Лучшая из всех существующих книга о Запретных Мирах: огромный пожелтевший от времени фолиант, на три четверти наполненный дикими слухами и откровенным враньем. Выбирать, однако, не приходилось, и Мазириан сутки напролет просиживал над книгой, стоически перенося боль в глазах от ужасных рунных букв.
Сведения о Катакомбах, заслуживающие доверия, были весьма скудны. Известно, что заветный клад сокрыт в самом сердце Катакомб, в крохотной запертой крипте. Страшное чудовище охраняет клад; о том, что это за чудовище, обычно многословная книга отзывалась пугающе лаконично: "Нет никого, кто бы видел его близко и остался в живых, чтобы поведать об этом".
Если верить книге, сам клад хранится в запертом сундуке, а ключ от сундука спрятан в неком Проклятом Склепе. Кто сторожит ключ — оставалось тайной.
Мазириан, отодвинув книгу, задумался. Посмотрим правде в глаза — в Лесу ему сильно повезло. В Катакомбы на бой с ним выйдет враг посерьезнее: правая рука Рагарила — Лорд Хаоса Эльбо Смогг. А сам Рагарил прибережет для себя третий Запретный Мир — Замок Хаоса. Он может прямо в своих покоях досконально изучить каждый камушек Замка, порожденного его родной стихией.
Вздохнув, Мазириан снова склонился над книгой.
Все маги просто ненавидят телепортироваться. Хоть раз испытав сопутствующие ощущения, только сумасшедший захочет их повторения без крайней надобности. Но переход между мирами был намного хуже.
Мазириан застыл в приемном пентакле. Все его тело сковал паралич. Нельзя было шевельнуть ни рукой, ни ногой; нельзя было даже упасть — только стоять. Ощущение полной беспомощности, которое и у самых отважных людей могло бы вызвать дикий, панический страх. Но все внимание отнимала боль — боль, выворачивающая все тело наизнанку; боль, как будто содрали кожу и водят по обнаженным вопящим нервам наждаком; боль, заполнившая собой всю вселенную.
Потом — через минуту? час? триста тысяч лет? время куда-то ушло — боль начала отступать, допустила в истерзанный мозг другие чувства и мысли. И первой пришла тревога: а вдруг противник успел раньше? Вдруг он уже готов к бою? Вдруг нападет пещерная тварь — хищник этого мира, изголодавшийся за триста тысяч лет? Вдруг, вдруг, вдруг...
Мазириан понимал, что тревожиться бессмысленно. Все равно, пока он беспомощен, ничего сделать нельзя. Вот когда вернется власть над магией...
Волшебник оглядел доступный участок подземелья. Сырые, заплесневелые стены; от них исходит тусклое желтое свечение, еле-еле разгоняющее тьму, так что в Катакомбах царит вечный полумрак; влажный мох наверняка глушит все звуки, так что в двух метрах не расслышишь шагов... Тут он обратил внимание на старое копье чуть в стороне от пентакля. Положил ли его здесь создатель Миров? Или отбросил маг-нарушитель, в отчаянной попытке избежать огненной смерти?
Небольшое такое копье, скорее даже дротик, с широким наконечником. Уже миллион лет лежит в этой сырости, но ничуть не заржавело. Магия! Что-то в воздухе этих пещер. Что ж, это копье отлично ему послужит, пока не попадется оружие получше.
Наконец-то паралич начал проходить! Нет, двигаться Мазириан все еще не мог; зато мог колдовать.
Волшебник вызвал из памяти нужное заклинание. Оно явилось сразу — не слова, но зримый образ: сложная паутина энергий, живая и пульсирующая. Если бы в этот момент кто-то смотрел на него со стороны — мог бы заметить только, как напряглось лицо волшебника, а взгляд сосредоточился и как будто обратился внутрь. Но любой понял бы, душой бы прочувствовал, какие грандиозные силы вызывает Мазириан, какое напряжение контроля ему сейчас необходимо. И вот свершилось!
Голубая вспышка перетекающей энергии — и рядом с волшебником появились три крохотные тени. Тени росли и уплотнялись на глазах. Отчетливо запахло озоном. На какой-то миг возникло жуткое зрелище — три нечеловеческих скелета; но скелеты тут же затянулись плотью, а плоть покрылась лоснящейся шкурой. В последнюю очередь проявились глаза в огромных пустых глазницах.
Теперь Мазириана окружали три кентавра — существа внушительные, но удивительно слабые и робкие. Правда, бегали они быстро, что отлично сочеталось с их трусостью, но зато делало их прекрасными добытчиками. Да и из лука кентавры стреляли неплохо.
У кентавров, как и у всех чудищ, создаваемых волшебниками, не было души. Но кое-какая воля, разум и даже характер имелись. Хозяин отдавал им мысленный или словесный приказ, а уж они выполняли его по мере своего разумения. А маг в любой момент мог как бы посмотреть глазами своего создания.
Паралич окончательно отпустил, и Мазириан разминал затекшие руки, восстанавливая кровообращение. Боль оставалась; но перебарывать боль волшебник привык еще двести лет назад. Сухо улыбнувшись, он вслух приказал кентаврам:
— Значит, так — поскорее найдите мне лук. Если попадется, прихватите еще котел побольше и наскребите серы со стен. Но в первую очередь — лук и стрелы!
Эльбо Смогг, Лорд Хаоса, окруженный свитой своих созданий, шел по коридорам подземелья быстрым походным шагом. Висящий за спиной тяжеленный боевой топор при каждом шаге больно бил его по заду.
Эльбо был страшно раздражен. Он-то, дурак, рассчитывал на нормальный Мир, где можно хоть взлететь, оседлав грифона или пегаса, и с высоты обозреть окрестности. И вот вам пожалуйста!... Проклятые бесконечные туннели; чертова уйма поворотов и ответвлений; так и ждешь, что высланная вперед разведка хоть одно, да пропустит. И конечно, оттуда-то и вылезет какое-нибудь чудовище. Да вот хотя бы местные невидимые твари! Одна такая уже успела сожрать его гнома; а другая чуть не слопала его самого. К счастью, глупая тварь решила сперва попробовать на зуб шедшего впереди фантома. Сейчас от нее осталась лишь лужица невидимой крови где-то позади.
Подумав об этой лужице, Эльбо сразу повеселел. Раздражение поутихло. Он поправил топор за спиной. В самом деле, чего это он разнюнился? Ах, чудовище, ах, выскочит! Как дитя малое, честное слово! В конце концов, он же занимается делом, в котором отлично разбирается и которое к тому же очень любит: охотой на человека!
Разведчики уже высланы вперед. Это что-то вроде гончих: убить не убьют, но загонят, зубами вцепятся, шкуру попортят, а главное — задержат зверя до подхода основных сил. А там включатся в дело тролли, великаны, а если понадобится — то и фантом. И когда жертва вконец затравлена, обессилена и только слабо огрызается главный охотник сходит с седла ("надо бы создать единорога" — напомнил себе Эльбо) и лично перерезает ей горло. Только бы отыскать Мазириана, а там пойдет веселье!
Мазириан задумчиво осматривал дверь Проклятого Склепа. Окованная тусклым металлом дверь, запертая на огромный замок. Что может скрываться за ней? Какие чудища облизываются там, предвкушая обед после трехсот тысяч лет поста?..
Волшебник был уверен, что перед ним дверь именно Проклятого Склепа. Проклятьем так и несло из-за запертых дверей — знакомая всем магам кислая вонь, въевшаяся в стены, забивала даже вездесущие запахи мха и сырости.
До сих пор Мазириану везло — все время, что он пробыл в Катакомбах, его не покидала удача. Его это даже начало тревожить ибо трудно не стать суеверным в Запретных Мирах. Не отвернется ли от него фортуна, не покинет ли везение в тот единственный миг, когда будет решаться все?..
Усердные кентавры точно выполнили его приказ — отыскали и лук с толстенным пучком стрел, и медный котел, и даже комок желтой серы. Волшебник наложил заклятье на стрелы вместе с подобранным им чуть раньше копьем, а в котле сварил немного зелья скорости, от которого все движения делаются вдвое быстрее; правда, ненадолго. Зелья получилось совсем чуть-чуть, всего глотка на четыре, так что Мазириан только напоил своего верхового единорога и глотнул сам, а остаток разлил в две склянки. Но пока он старался двигаться помедленнее — двойная скорость очень изматывала, а он берег силы.
Но главное — удалось найти ключ от двери! Войдя в одну из крипт Катакомб, волшебник лицом к лицу столкнулся с двумя гоблинами — маленькими, в половину человеческого роста, но совершенно обезумевшими от ярости. Он заколол обоих зачарованным копьем и снял с пояса одного из них огромный бронзовый ключ. А теперь нашелся и замок к нему.
Кентавр, сжимавший ключ в своей странно тонкой и слабой для такого роста руке, приготовился отпереть дверь, распахнуть ее — и удирать без оглядки. А Мазириан верхом на единороге занес копье — его уже охватил азарт, предвкушение битвы.
Удивительно, но замок не заржавел и, кажется, даже не запылился. Лязгнув, он повис на одной дужке. Кентавр, напрягая мускулы, распахнул тяжелую дверь — затхлой могильной гнилью и сухостью пахнуло оттуда. Верховой единорог Мазириана, прекрасное животное, управляемое не шпорами и не уздечкой, а приказом воли волшебника, наконец-то рванулся вперед со всей скоростью, какую позволяли его сильные ноги и волшебное зелье. Казалось, время остановилось, кентавры застыли в нелепых позах, как статуи, сотворенные неумелым скульптором. Живой вихрь ворвался в Проклятый Склеп.
Если снаружи, в коридорах Катакомб, был вечный полумрак, то здесь, в склепе, царила темнота. Его слегка освещало неотвязное тускло-желтое свечение стен снаружи; но стены Проклятого Склепа не светились. Казалось, что сама первозданная Тьма присутствует здесь — что-то невидимое, всеобъемлющее, очень древнее и очень злобное. В дальнем углу склепа угадывались очертания огромного сундука. А перед сундуком замерли две черные тени.
Кто они — разглядеть было трудно. Но ударивший в нос отвратительный запах мертвечины не оставлял никаких сомнений — вампиры! Не те утонченные убийцы, которых не раз вызывал волшебник. Дикие звери... бесстрашные, безжалостные, разумные и оттого вдвойне опасные. Они были готовы разорвать любого вторгшегося смельчака в клочья и наверняка уже не раз делали это.
Трудно было даже разглядеть движение. Только что вампир спокойно стоял у сундука — миг, и он уже распластался в воздухе, вытянув когтистые лапы к горлу волшебника. Но Мазириан оказался быстрее. Зачарованное копье встретило вампира в прыжке и глубоко вошло в его нестареющую плоть.
Ослепительные голубые искры брызнули с копья во все стороны, на мгновение высветив склеп, сундук и оскаленные клыки второго вампира. Запахло горелым мясом. Одна искра, попав на руку волшебника, сильно обожгла его. Остановленный в воздухе вампир рухнул на пол, дико извиваясь и пронзительно визжа. Держась за гриву единорога, Мазириан перегнулся с седла и погрузил широкий наконечник копья в горло поверженного чудовища — опять полетели голубые искры. Потом выпрямился, готовый встретить второго врага.
Но вампир не ждал его. Поняв, что в честном бою ему не выстоять, он бросился к сундуку, одним обманчиво легким движением откинул окованную крышку, склонился — и выпрямился со склянкой в руке. Зелье невидимости!!
Волшебник рванулся к чудовищу; рванулся отчаянно, безнадежно, понимая, что все равно не успеет. Бескровные губы вампира растянула злобная ухмылка, обнажая клыки...
Дорожка ионизации вспыхнула в затхлом пещерном воздухе, обозначив путь летящего заклинания. Ослепительно полыхнула белоголубая молния, высветив каждую трещинку на изъеденных древним проклятьем стенах склепа. Опаленного вампира отбросило в сторону. Мазириан проговорил заклинание еще раз — вампир взметнулся, выгнувшись, и тяжело осел на пол.
Единорог, настороженно фыркая, приблизился к нему, и зверь оскалил клыки — поверженный, тяжело раненый, но все еще опасный. Мазириан обеими руками занес копье и всадил его в скорчившееся у стены тело. Опять посыпались искры, вампир забился в конвульсиях. Его плоть на глазах таяла, превращалась в ничто, в дым. Последняя вспышка, и тело затянуло облачком грязнобурого дыма. Когда дым рассеялся, на полу остались лишь клочки опаленной шерсти, да валялась закупоренная склянка с зельем.
Первым заметил Мазириана гном — в небольшой пещере около Проклятого Склепа. Он тут же погиб, но Эльбо успел посмотреть его глазами и бросился вперед со всей своей свитой, одержимый буйным торжеством. "Попался! попался, человечишка!" — ликовал он, предвкушая бой и скорую победу.
Разумеется, Эльбо сам не сунулся в бой — такое сумасбродство не свойственно слугам Хаоса. Он послал вперед двух своих кентавров и приземистого длинноносого тролля, чтобы они взяли Мазириана в клещи, прижали к потоку лавы, что протекал по пещере. Два громадных чудовища — великан и фантом — не спеша двинулись за ними. А сам Эльбо с безопасной дистанции наблюдал за битвой.
Он впервые видел сейчас своего противника и внимательно разглядывал его в тусклом неверном свете. Нельзя сказать, что Эльбо был особо впечатлен. Ужасный Мазириан оказался самым обычным колдуном: длинный, тощий, жилистый, узкое сухое лицо аскета. Ловок, но особо сильным не выглядит. Если бы Эльбо мог взглянуть в его глаза, возможно, он изменил бы свое мнение; но глаз Мазириана он не видел, а потому продолжал рассчитывать на легкую победу. Ибо после смерти Панделума едва ли кто-то, кроме Рагарила, превосходил Эльбо магической силой. А в обычном бою, решил Эльбо, этот человечишка с ним не сравнится.
Мазириану хватило одного быстрого взгляда, чтобы оценить обстановку. Он воздел руки, лицо его напряглось; заколыхалась реальность, и сквозь нее начали проступать незнакомые, безумные очертания. Полыхнул чужой холодный свет, но дверь меж миров уже закрывалась. Ткань реальности опять натянулась; все было по-прежнему. Только рядом с Мазирианом теперь стояли два огромных мерцающих фантома.
Чудовища наступали медленно, но неотвратимо. Вокруг них, освещая замшелый пол, дрожал призрачный ореол. Даже бездушные твари попятились от пришельцев.
Но тут же, повинуясь мысленному приказу, создания Эльбо толпой ринулись на врагов. Фантомы с тупым упорством неуязвимых отбивались; ни когти, ни клыки, ни оружие не могли ранить иномировую плоть. И вдруг... Мерцающий гигант взвыл, отпрянув к стене пещеры; кровь странного бронзового оттенка хлынула из раны. Фантом Эльбо длинным языком облизнул такую же кровь со своих когтей.
А сам Эльбо выкрикнул заклятье, и магическая молния с треском разорвалась в пещере, а эхо пошло блуждать под сводами. Молния ударила во второго мазирианова фантома, опалила его, а попутно испепелила оказавшегося рядом кентавра Эльбо. Но на кентавра ему сейчас было наплевать. Только чуть-чуть жалко, что бой подошел к концу так быстро. Он рассчитывал на более сильного противника... Но пора заканчивать — ведь предстоит еще найти клад Катакомб! Лорд отдал еще один беззвучный приказ — и великан, размахивая дубиной и хохоча, как безумный, рысью побежал к Мазириану.
А Мазириан сдернул с плеча лук и, не отрывая взгляда от великана, наложил первую стрелу. Почти трехметровое лохматое чудовище споткнулось, когда стрела, рассыпая искры, вонзилась в его грудь. Великан больше не смеялся. Он дико заревел, так, что затряслись стены пещеры. Потом занес свою дубину, но тут в него попала вторая стрела. Зачарованные стрелы оставляли глубокие скверные раны с пятнами ожогов вокруг. Великан был весь в крови, кровь стекала по его косматой шерсти, и с каждым шагом он оставлял на влажном мху красные пятна. Но он упрямо, наклонив голову и сжав дубину обеими руками, шел вперед.
Вот теперь Эльбо Смогг встревожился всерьез. Охрипшим голосом произнес он заклинание, вложив в него почти всю свою магическую энергию, что еще оставалась. Вокруг Мазириана стеной встало неестественно желтое волшебное пламя. Дико взревел попавший в огонь, разожженный его же хозяином, умирающий великан. Душераздирающе заржал верховой единорог Мазириана. И тихо засмеялся Лорд Хаоса, прикидывая, хватит ли остатков маны — магической энергии — чтобы лично разделаться с израненными фантомами.
Но тут Эльбо подавился своим смехом. Прямо из стены пламени шагнул страшно опаленный единорог. Шагнул — и упал на подогнувшиеся колени. И спокойно сошел с его спины невредимый Мазириан, держа в руке меч и глядя в глаза Эльбо. На какой-то миг Лорду показалось — только они двое и остались в этом нелепом мире. Он взвесил на руке тяжелый топор, закрылся щитом и осторожно, пригнувшись, стал приближаться к противнику.
Шшшух! — рассекло воздух широкое лезвие топора. Только воздух: Мазириан успел отпрыгнуть. Еще и еще раз Эльбо пытался достать его, но Мазириан легко, играючи ускользал от ударов и уже один раз чуть не пробил его защиту ловким выпадом. Он двигался прямо-таки с волшебной скоростью. Волшебной! — осенило Эльбо. Ну конечно! Это же зелье скорости!...
Хорошо же. Сейчас действие твоего зелья кончится, ты вымотаешься, и вот тогда мы потанцуем. А пока... Эльбо бросился вперед, описав топором широкую дугу. Искрошу, в куски изрублю! Дрожишь, колдунишка?!
Но Мазириан не дрожал. Он, перестав уворачиваться, принял удар на щит и, в свою очередь, с короткого замаха рубанул Эльбо. Тот успел подставить щит, но его левая рука сразу онемела. И прежде, чем он мог парировать, меч обрушился снова. Эльбо не сдержал крика — лезвие прорубило мантию, и бок Лорда окрасился кровью. Он бешено взмахнул топором, наконец-то зацепив противника, но тут же острие меча вонзилось ему в плечо, и правая рука бессильно упала. Мазириан, презрительно усмехнувшись, занес меч для последнего удара...
Что оставалось делать Эльбо? Во всю телепатическую силу он беззвучно выкрикнул приказ своей армии. Словами это можно было бы передать примерно как "Бросай все и спасай меня!". Фантом и тролль, оставив недобитую жертву, кинулись к Мазириану, а Эльбо со всех ног помчался от него. Могущественный Лорд Хаоса улепетывал как перепуганный заяц, зажимая левой рукой рану в боку.
А Мазириан, пряча меч в ножны, вытянул руки. Из его ладоней навстречу чудищам брызнули сияющие лучи. Потом он сорвал с плеча лук, наложил первую стрелу... Что было дальше, Эльбо уже не видел — скрылся за поворотом. Кажется, напоследок он ощутил презрение, промелькнувшее в мыслях фантома. Впрочем, кого волнует презрение нежити?..
Единорог бежал по сырым коридорам Катакомб. Мазириан расслабленно покачивался в седле, полузакрыв глаза. Он отдыхал на ходу. Его руки и ноги все еще дрожали после боя на двойной скорости — едва ли есть на свете более изматывающее занятие. Во рту противно пересохло, и сердце никак не хотело перейти на привычный ритм.
А позади единорога бежал огромный приземистый кирпично-красный демон. Его ноги равномерно шлепали по мокрому мху, взметая струи воды почти до колен. Длинные когтистые лапы раскачивались в такт бегу у самой земли. Демон отставал от единорога, но и он, и волшебник прекрасно знали: ни одно живое существо (кроме золотого дракона) и ни одна нежить не превосходят демона выносливостью. Он может бежать все той же неторопливой трусцой часы, а то и дни без остановок. И потому Мазириану оставалось только радоваться, что демон не гонится за ним, а просто сопровождает.
После столкновения у Проклятого Склепа свиты обоих магов сильно поредели. Эльбо и вовсе унес ноги в гордом одиночестве, а у Мазириана остались только два кентавра и фантом. Он разослал их на разведку, а сам, вскочив на последнего единорога, направился в сердце Катакомб Мирддина — крипту-кладохранилище. Готовясь к бою с неведомым чудовищем, сторожащим клад, он загодя вызвал своего излюбленного напарника демона.
Свернув в очередной раз, единорог и демон оказались перед тремя высоченными закрытыми дверями. Из-за дверей веяло непонятной угрозой. Мазириан поколебался, сжал покрепче прихваченный из Проклятого Склепа меч и распахнул среднюю дверь.
Сердце пропустило удар и опять забилось ровно. За дверью никого и ничего не было. Только короткий коридорчик и в его конце еще одна дверь, тоже закрытая. Они миновали коридор. И волшебник, и демон чувствовали: им просто повезло. Опасность затаилась до поры.
И вот, наконец, единорог остановился перед дверью заветной крипты. Волшебник, поджидая демона, наложил заклятье на свое оружие и залпом, морщась от нестерпимой горечи, осушил склянку зелья скорости. Последнюю склянку. Потом выкинул пустую посудину и откинулся в седле, ожидая момента, когда его кровь быстрее побежит по жилам. Вот, началось!... Как всегда, в глазах зарябило, и он зажмурился, вцепившись в луку седла. Подкатила тошнота, заложило уши. Потом неприятные ощущения схлынули, и он открыл глаза. Демон был уже рядом, он бежал неправдоподобно плавно и медленно, как бывает во сне.
Остановившись, демон только один раз глубоко вздохнул, потянулся — и вот он снова свеж и готов к бою.
— Подеремся, хозяин?
Мазириану приходилось напрягаться, чтобы разбирать слова. На двойной скорости обычная речь воспринималась невыносимо медленным басовитым бормотанием.
— Ты пойдешь первым. Как только окажешься внутри, попытайся отвлечь стражника... кто бы там ни был.
Демон радостно ухмыльнулся в предвкушении драки... и вдруг забеспокоился:
— Но, хозяин... дверь-то заперта. Такую громадину мне не выломать...
— Какая дверь?
Не было видно даже, как заклинание летит к цели. Просто Мазириан на какой-то миг сосредоточился, беззвучно пошевелил губами — и дверь исчезла, улетела дымом, а на ее месте бушевало неестественно желтое волшебное пламя.
Демон восхищенно хрюкнул и скрылся в пламени. И тотчас же изнутри раздался утробный рев и полновесные звуки ударов. Мазириан выждал, пока звуки чуть отдалятся, и пришпорил единорога. Ревущее пламя сомкнулось вокруг них и тут же расступилось. Они оказались в небольшой крипте.
Только одним торопливым взглядом успел волшебник окинуть крипту. Миниатюрное подобие крепостного рва, только заполненное не водой, а раскаленной лавой. На поверхности лавы вздувается огромный пузырь. И массивный окованный сундук, запертый на висячий замок величиной с человеческую голову, в середине огненного кольца. Вот он — клад Катакомб! А рядом — тот, кто его охраняет. Страж оказался только один. Но это был демон.
На человеческий взгляд он казался неотличим от мазирианова демона. Такой же здоровенный, рогатый, весь покрытый красной чешуей. Ну, может, чуть пошире в плечах. Но волшебник не мог спутать их — он чувствовал своего, мог даже поглядеть его глазами. Только сейчас эти глаза сплошь заливала кровь.
Его демон терпел поражение. Легко раненый противник сидел на нем верхом и длинными когтистыми ручищами рвал на куски.
Увидев волшебника, демон-охранник оглушительно взревел и, не говоря ни слова, бросился на него. Единорог угрожающе наклонил голову, нацелив в него рог, но демон отмахнулся, будто от назойливой мухи. Удар обрушился как молот. Единорог отлетел к двери и рухнул на пол, судорожно дергая ногами. Но волшебник двигался с быстротой атакующей змеи: он успел соскочить и, прежде чем разъяренный демон ударил снова, рубанул по кирпично-красной чешуе мечом. Посыпались искры, запахло жженым.
Впервые за миллионы лет страж столкнулся с врагами, и они посмели ранить его! Пролить его драгоценную кровь! Демона охватила дикая ярость. Он неуклюже топтался на месте, взревывая, с шумом рассекал воздух длинными лапами. Один раз его когти задели стену; на камне остались длинные царапины.
Для Мазириана время исчезло, осталась только череда прыжков, ударов и отскоков. Он хрипло, с присвистом дышал; зачарованный меч тяжелел с каждой секундой. Волшебник готовился к последней атаке, что решила бы все, и молился всем известным богам, чтобы заклятье удержалось на мече еще хоть немножко. А израненный демон Мазириана, не в силах подняться, полз к дерущимся, левой лапой придерживая волочащиеся за ним собственные внутренности. За демоном на полу крипты оставалась широкая красно-бурая полоса.
Конец наступил неожиданно. Только что волшебник готовился сделать выпад — и вот уже он лежит у стены. Левая рука отброшена в сторону под неестественным углом, но щит каким-то чудом еще держится на ней. А на левом боку висящей лохмотьями мантии набухает кровавое пятно.
Демон перестал реветь. И вот тут случилось самое страшное — он улыбнулся. Его глаза и вся плоская морда сейчас так и лучились радостью. Чистой, искренней и совершенно сумасшедшей радостью убийства.
Эльбо, осторожно оглядываясь, пробирался по влажным коридорам подземелья, пропахшим плесенью и смертью. На ходу он мрачно жевал яблоко. Вообще-то есть не хотелось, но он копил силы.
У Проклятого Склепа Лорд потерял почти всю свою свиту, но он уже успел создать новую. Два великана, кентавр и демон шли рядом с ним, готовые при первой опасности сомкнуть живой заслон. Лорд уже почувствовал зов портала и теперь направлялся к нему. Он собирался устроить там засаду для Мазириана.
Эльбо с некоторым удивлением чувствовал, что все сильнее боится противника. Это было непривычно и неуютно; это само по себе пугало, вселяло неуверенность. И еще больше рос его страх, потому что Эльбо понимал: Рагарил тоже боится Мазириана.
Давным-давно дороги Рагарила и Мазириана пересеклись, и дерзкий волшебник только случайно ушел с поля битвы живым. Но Эльбо теперь был уверен — что-то особенное произошло между ними на том давнем поединке. Что-то такое, что поселило страх в черном сердце Рагарила, и этот страх со временем сожрал все остальные его чувства, оставив только им же порожденную ненависть. Ну подумайте сами — раз уж Рагарил знал, что Мазириан идет в Запретные Миры, почему он сам не встретил его в первом же из них? Почему послал Торквемаду? Почему дал врагу шанс завладеть кладами Леса и увеличить свою силу?
Ответ может быть только один — он просто боялся! Потому и посылал одного за другим своих подручных, бросал их на съедение Мазириану, и все это в безумной надежде вдруг хоть один из них убьет ненавистного врага, вдруг удастся избежать поединка.
А если не удастся — у Рагарила остается последний козырь. Третий Запретный Мир — Замок Хаоса — знаком ему не понаслышке. Все тайны Хаоса для него — открытая книга. И там-то встретит он давнего своего противника; там и решится, кому из них умереть, a кому вернуться.
Но сейчас Эльбо в каком-то мгновенном озарении отчетливо представлял себе, как пройдет этот бой, если, конечно, Мазириан сегодня прихлопнет его самого. Рагарил не способен больше на ту невероятную, бесшабашную легкость, столько раз приносившую ему победу. Как загнанная в угол крыса, будет он огрызаться, встречая удары Мазириана. Может быть, Мазириан ошибется, попадет в ловушку и погибнет, и кости его сгниют на каменном полу Замка. Но и Рагарилу не выйти оттуда — а то, что выйдет, не будет уже Рагарилом, Великим Лордом Хаоса. Развалина, трясущийся живой труп, легкая добыча первого мага-авантюриста — вот кем он станет, когда упадут последние подпорки его черной души, давно выевшей самое себя изнутри — страх и ненависть.
Но он-то, Эльбо, не такой! Его-то душа не подточена! Если он сегодня выживет, если сразит Мазириана — разве не он тогда будет сильнейшим? Разве не заслужит он тем самым по праву титул Великого Лорда? Будет только справедливо отправить Рагарила обратно во Тьму, из которой он явился. И тогда не будет пределов мощи Великого Лорда Хаоса Эльбо Смогга! У его ног ляжет весь мир!
"Если убьешь Рагарила — сам станешь Рагарилом. И кончишь тем же, чем Рагарил" — шепнул вдруг Эльбо внутренний голос из какого-то дальнего уголка души. Но шепнул очень тихо. И тут же замолк.
И Эльбо продолжил свой путь. Он не перестал бояться; но обнаружил, что вполне может ужиться со своим страхом и даже черпать из него духовные силы. Очень может быть, что именно это и был его первый шаг к заветному черному трону.
Мазириан скорчился в углу крипты. Левую руку он совсем не чувствовал. Правая стиснула скользкую от крови рукоятку меча. Ему удалось сесть, но подняться на ноги он не мог. Волшебник из последних сил напрягал дрожащие мышцы ног, спиной упирался в стену, оставляя на ней кровавые потеки, и не отрывал глаз от нависшего над ним демона.
Чудовище подняло правую лапу — царапины от зачарованного меча на ней разошлись от напряжения и опять закровоточили. Демон примеривался, как половчее прикончить Мазириана, будто перед ним копошилось раздавленное насекомое. Отвратительное насекомое, которое еще может ужалить.
И тут жестоко израненный демон Мазириана, только силой воли продолжающий жить, дополз до врага. Окровавленные, изломанные лапы мертвой хваткой вцепились в чешуйчатую мускулистую лодыжку.
Демон-охранник остолбенел. Потом он начал медленно разворачиваться, будто не мог поверить в такую наглость. А Мазириан — откуда только силы взялись — поднялся на ноги.
Истекая кровью, шатаясь, стоял он на подгибающихся ногах. Левая рука со щитом бессильно повисла. Но правая оставалась твердой. Зачарованное лезвие полоснуло по толстенной шее демона и прорубило чешую. Посыпались ослепительные голубые искры, красиво подсвечивая хлынувшую струю бурой крови. Демон подслеповато заморгал глазищами. Он хотел взреветь, а может быть, завыть, но перерезанное горло издало только свист и бульканье.
На миг они замерли так: волшебник, занесший меч для нового удара, — и ошарашенный демон. Потом демон всем весом обрушился на противника, обезумев от ярости, помня только одно: сломать, раздавить! Но Мазириан опередил его: он подставил меч, уперев рукоять в бедро, и демон сам наколол себя на магическое острие, как бабочку на булавку. Стены содрогнулись от вырвавшегося-таки вопля. Огромная красная туша заколыхалась, развоплощаясь. Мазириан, с трудом выдернув меч, ударил еще раз — последняя вспышка, и демон отправился в свой родной мир, где не был уже, наверное, миллион лет.
А другой демон — истекающий кровью демон Мазириана — одобрительно усмехнулся. Он тоже начал развоплощаться и удерживался в Запретном Мире лишь силой воли; слова давались ему с трудом. Но все же демон выговорил:
— Неплохо, Маззи... Через тысячу лет вы... вызывай опять... Всего...
И его не стало.
А Мазириан бессильно опустился на пол. Меч выпал из ослабевшей руки. Того и гляди он мог провалиться в беспамятство; рана в боку все кровоточила, и он просто истек бы кровью. Откуда-то из-за границ поля зрения уже наползала тьма.
Но тут он попытался опереться на сломанную левую руку. Вспышка боли чуть отрезвила. Мутными глазами волшебник посмотрел на огромный сундук. Он вспомнил — что-то очень важное связано с этим сундуком. Но очертания сундука еле угадывались за непонятной, раздражающей огненной завесой. И волшебник поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к нему, зажав в кулаке ключ из Проклятого Склепа.
О том, что было потом, милосердная память сохранила только обрывки.
...Он делает шаг вперед и сразу по колено погружается в кипящую лаву. Это больно, ужасно больно, и он кричит. Кричит бессмысленно и жалобно, как раненое животное.
...Он бредет сквозь жидкий огонь, корчась от боли. Шаг, еще шаг... Кажется, плоть на его ногах уже обуглилась и сейчас отвалится от костей. Но вот, наконец, пламя остается позади. Он падает ничком. Пальцы вытянутой вперед руки касаются шершавого бока сундука, и это успокаивает.
...Он пытается вставить намертво зажатый в руке ключ в замочную скважину, все время оскальзываясь в луже собственной крови. Пальцы свело судорогой, они плохо слушаются. Наконец замок щелкает, открывается и с громким лязгом падает. Он сует руку под крышку, отпихивает что-то длинное и кожаное; пальцы смыкаются на прохладном горлышке бутыли.
Странно, но горлышко чуть промялось под рукой. По руке словно пробежал разряд — в него хлынула животворная энергия. Боль от ожогов сразу приутихла, в голове прояснилось. Тьма отступила, хоть и продолжала маячить где-то на заднем плане. Мазириан пришел в себя.
Оглядевшись, с трудом ворочая головой, он с минуту обалдело смотрел на шипящую лаву. Вот это да! Похоже, он в беспамятстве добрался до... Ну конечно! Вот он — вожделенный клад Катакомб! Мазириан вытащил окрепшую руку с бутылью из сундука и осмотрел ее в тускло-красном свете бурлящей лавы.
Впрочем, свет оказался не нужен — бутыль сама по себе испускала тихое светлое сияние. Но куда ярче было сияние, не видимое глазу: бутыль мягко пульсировала от сокрытой в ней Силы. Какой-то эликсир. И могущественный, раз одно прикосновение привело его в себя!
Он прижал горлышко бутыли к пересохшим губам и глотнул. Попытался глотнуть. Из бутыли не вылилось ни капли!... Волшебник потряс ее — никакого бульканья. Он пригляделся внимательней — похоже, бутылка и ее содержимое составляли одно целое. Что-то он слышал о таких эликсирах; какой-то очень старый фокус... Ну что ж, почему бы и не попробовать?
Чувствуя себя полным дураком, Мазириан впился зубами в прохладный округлый бок бутыли. И она подалась! Откушенный кусок посудины мгновенно стал жидкостью у него во рту, мягким пламенем прокатился по пищеводу. И сразу начисто прошла боль от ожогов, зато вдруг заболела левая рука: восстанавливались нервы.
В несколько секунд Мазириан проглотил всю бутыль. Теплое сияние окутало его. Представилось, что он греется под ласковым, не слишком жарким солнцем на опушке любимого Асколайского леса. Потом тепло пошло на убыль, и волшебник отчетливо ощутил, как вливается в него магическая сила. Да, это и правда был сильный эликсир!... Сияние погасло, и он поднялся на ноги. Все раны затянулись, кости срослись, и энергия переполняла его.
Мысленно поблагодарив создателя Миров за эликсир, волшебник склонился над сундуком. Внушительный на вид сундук оказался неглубоким и почти пустым: там лежали только широкая сабля в кожаных ножнах и слабо мерцающий темно-зеленый изумруд.
Мазириан, нагнувшись, поднял изумруд и спрятал его в потайной кармашек портупеи. Потом взял саблю и, запинаясь, прочел единственное слово, вытисненное невообразимо древними рунами на ножнах: "Слэйер". Имя сабли ничего ему не говорило. Да и не удивительно — ведь Слэйер миллионы лет пролежал в этом сундуке.
Рукоятка сабли удобно легла в ладонь; Мазириан, примериваясь, сделал пару пробных замахов и выпадов. Неплохое оружие. Совсем неплохое... но не больше того. Просто хорошая сабля, без всяких колдовских штучек. И вот она-то и хранилась в сердце Катакомб Мирддина? Мазириан был даже несколько разочарован.
Одним прыжком он пересек лаву, опять опалив ноги. Но теперь это было ерундой энергия эликсира бурлила в нем, и он даже не замедлил шага.
Переполнявшая волшебника мана прямо-таки требовала колдовства, и он не стал противиться. Он произнес заклинание — и рядом с ним из небытия возникли два грифона. Хищники раздраженно шевелили оперенными крыльями, бесполезными в тесноте Катакомб, щелкали клювами. Когтистые лапы скребли мох, обнажая полоски каменного пола. Мазириан ловко запрыгнул на спину ближнему грифону, и твари побежали мягкой кошачьей рысью. Уже открылся портал — выход из Запретного Мира; волшебник отчетливо различал его неслышный зов. Надо было спешить, чтобы не остаться в Катакомбах на триста тысяч лет.
Из-за боя, ран и прочих переживаний Мазириан начисто забыл про три двери, за которыми таилась неведомая опасность. А вот о нем не забыли. Свернув за угол, он увидел, что все три двери распахнуты. Среднюю открыл он сам, проходя сюда; две другие — нет... Два огромных фантома, пригнувшись и растопырив длинные руки, надвигались на него.
Мазириан, не отрывая взгляда от чудовищ, наскоро наложил заклятье на свое оружие. И вдруг... он понял, почему Слэйер хранился в заветной крипте. Понял великую ценность клада Катакомб. Понял, за что он заплатил своей кровью.
Под действием заклинания сабля преобразилась. Она вдруг проснулась от долгого сна и затрепетала в руке, тоненько зазвенела, будто запела боевую песнь. По клинку побежали короткие золотистые сполохи. Древняя сила пробудилась в сабле, и теперь эта сила рвалась в бой.
Сжимая в руке Слэйер, Мазириан направил своего грифона навстречу фантомам.
Зов портала был все громче с каждым метром сумрачных коридоров. Он пел в крови; пел о доме, об уюте, о безопасности. Трудно было сохранять настороженность под эту песню.
Мазириан откинулся спиной на сложенные крылья грифона, держась за его мохнатую шею. Правая рука лежала на рукояти Слэйера; за плечами висел лук. Два кентавра, раненый фантом и еще один грифон сопровождали его. Он выиграл — добыл сокровища Катакомб! Слэйер и изумруд. Правда, где-то в лабиринтах скрывался Эльбо Смогг — Мазириан был уверен, что почувствовал бы, если бы его враг ушел в портал. Но Эльбо едва ли был опасен теперь. Стычка у Проклятого Склепа наверняка вышибла из него боевой дух.
Идущий впереди кентавр вдруг жалобно вскрикнул, шарахнулся в сторону — как по волшебству, на его боку появилась зияющая рана, обнажив ребра. Потом он упал на колени, не переставая пронзительно кричать, и тут волшебник заметил очерченные кровью когти. Кровь кентавра, коснувшись их, через несколько секунд стала невидимой; но этих секунд оказалось достаточно. Волшебник сорвал с плеча лук и выпустил две стрелы в невидимую тварь.
Теперь он снова был настороже. Может быть, это и спасло его.
Второй, последний кентавр свернул за угол. И тут же раздался утробный рев и пронзительный вопль. Мазириан немедленно наложил на Слэйер свое последнее заклятье — он узнал рев демона. Потом пришпорил грифона.
Выход был рядом, в двух шагах. Открывшийся прямо в замшелой стене портал сиял и переливался, манил и обещал... А рядом оперся о стену Эльбо, поигрывая своим топором. И так невысокий, он казался совсем крошечным рядом с двумя лохматыми великанами. Огромный красный демон, оскалившись, надвигался на Мазириана.
Волшебник выругался про себя. Потом вынул из кармашка портупеи склянку с зельем невидимости из Проклятого Склепа. Одним духом осушил ее и соскочил с грифона.
— Мазириан!
Шарах!
— Покажись, Мазириан!
Шарах!
— Трус! Вот он я! Покажись, дай мне убить тебя!
Шарах! Шарах! Эльбо окончательно потерял самообладание. Он вертелся на месте, посылая магические стрелы и молнии, поражая своих и чужих, помня только одно: невидимый враг где-то рядом, он смеется про себя и готовится нанести удар.
Около портала заколотый великан плавал в луже собственной крови. Его сердце еще работало, толчками выбрасывая новые порции крови. Второй великан отчаянно отбивался дубиной от грифона; тот кружился вокруг, злобно шипя и щелкая клювом. Огромный демон, раненый невидимым мечом, истекающий кровью, привалился к стене, бестолково размахивая ручищами.
Может быть, Эльбо так и не заметил бы противника, если бы не вопль демона. Но рев нежити легко перекрыл истошные крики Лорда; он невольно обернулся и успел увидеть очерченный кровью контур меча. Вот он! Действие зелья невидимости уже проходило, и Эльбо удивился, как он не заметил Мазириана раньше — расплывчатый силуэт, выделявшийся на фоне стены, как колеблющиеся токи теплого воздуха. Но больше всего его выдавали сполохи, пробегающие по лезвию...
СПОЛОХИ?!!
Волшебный меч! Но ведь в Пещерах нет волшебного оружия. Разве что... заклятый!
"Эльбо, я помню его. Это очень опасный человек." "Всего только человек, Рагарил. Что он может сделать против Лорда Хаоса?" "Он с удовольствием присоединит к своей коллекции парочку Лордов."
Эльбо Смогг выкрикнул заклинание Магической Атаки, с ужасом осознав, что оно последнее и что магических молний и стрел тоже больше нет. Со всех сторон в Мазириана брызнули разноцветные рубящие лучи.
Но... все еще еле видимый волшебник закрылся щитом. Самым обычным щитом — деревянным, с железной оковкой. Правда, по щиту тоже пробегали золотистые сполохи. Разноцветные лучи, бессильно ударяясь о щит, превращались в легкие дымки и рассеивались; сполохи как будто чуть потускнели.
Эльбо потерял всякую надежду. Его охватило странное равнодушие: он был уверен, что сейчас умрет, и даже почти перестал бояться. И все же он собрал все силы и, хекнув, обрушил топор на силуэт ненавистного врага. Мазириан принял тяжелый удар на щит, не покачнувшись, будто врос в пол. Эльбо зажмурился, ожидая ответного удара — и смерти. Он почувствовал холод стали у горла.
А потом впервые он услышал голос Мазириана. Тот охрип и тяжело дышал; почему-то это вдохнуло новую надежду в Лорда. Волшебник коротко приказал:
— Брось топор и щит.
Эльбо молча послушался и только тогда открыл глаза. Мазириан возвышался над ним, держа мерцающую саблю у горла; сквозь него еще виднелось желтое свечение стены. Вся новая армия Эльбо полегла; но и у врага остался лишь один грифон, и жизнь покидала его вместе со струйкой ярко-красной крови. Можно считать, они остались один на один.
Мазириан устало, с легким презрением смотрел на Лорда Хаоса. Эльбо собрал все свое мужество и промолвил:
— Если это что-то меняет... я сдаюсь.
Во взгляде противника промелькнул интерес. Но голос не изменился. С полным равнодушием Мазириан осведомился:
— И поэтому я должен оставить тебя в живых? Я действительно так похож на дурака?
— И все же, — Эльбо воодушевился, — мне кажется, есть одно условие, на котором ты меня отпустишь живым.
— Есть, — кивнул Мазириан. — Но что-то мне не верится, что ты пойдешь на это.
Эльбо показалось, что все вокруг замерло в ожидании ответа. И, стараясь задавить предательскую дрожь в голосе, он выпалил, будто нырнул в омут:
— Клятва именем Марам-Ор тебя устроит?..
В горле у него пересохло. Казалось, в полутьме коридоров шевельнулось что-то, терпеливо выжидающее. Мазириан недоверчиво и вместе с тем удивленно воззрился на него:
— С каких это пор слуги Хаоса имеют дело с Марам-Ор Справедливой?
— Марам-Ор не подчиняется никому. Она превыше Тьмы и Света.
— И ты пойдешь на этот риск? — настойчиво спрашивал Мазириан. — Нарушивший клятву Марам-Ор обречен на участь куда худшую, чем смерть. Поклянешься никогда больше не вставать на моей дороге и бросить служение Тьме?
— Может, хватит только дороги? — осклабился Эльбо.
Зачарованный клинок шевельнулся и оставил на горле Эльбо царапину. Он вскрикнул — не от пореза, а от ожога. Боль разом обрушила плотину самоконтроля — Лорд в ужасе завизжал:
— Не надо! Я поклянусь! Поклянусь!
Мазириан с гримасой отвращения отступил на шаг, держа Слэйер наготове. Эльбо забормотал, заплел паутину энергий, готовя клятву. Что-то в ритме его слов вдруг насторожило Мазириана; он вслушался, занес саблю... Но было уже поздно: повысив голос, Эльбо ликующе выкрикнул завершающее слово: "Блоб!".
И сразу что-то мягкое и склизкое сковало ноги Мазириана. Невероятным усилием волшебник высвободил одну ногу, попытался сделать шаг, но чуть не упал, и ногу снова охватила хлюпающая зеленая масса.
Эльбо Смогг отпрыгнул, чтобы Мазириан не мог достать его Слэйером. Он неудержимо хохотал, согнувшись и охватив руками ляжки. Смертный страх наконец-то покинул Лорда Хаоса.
Далеко-далеко от Запретных Миров, а может, рядом, только руку протянуть, в тайной комнате Вечного Черного Замка, Великий Лорд Хаоса Рагарил склонился, обхватив длинными чешуйчатыми пальцами хрустальный шар и вперившись в него немигающим взглядом. Эта изящная вещица позволяла ему следить за своими подручными, где бы они ни были. Конечно, Рагарил никогда не делился этим секретом с ними. Так трудно отказать себе в удовольствии выглядеть всеведущим перед этими недоумками!
Но сейчас Рагарил был доволен. Эльбо очень неплохо провел комбинацию. Конечно, все это было примитивно, а если уж совсем откровенно — старо и банально. Но ведь сработало! Заморочить дураку-волшебнику голову именем Марам-Ор Справедливой и напустить на него липучку — бездушное и вечно голодное аморфное создание. Он, Рагарил, был уверен, что все провалится, когда Эльбо завизжал от крохотного пореза на своей жирной шее. Слабоват помощничек в коленках! Но дурак-человек (Рагарил даже в мыслях избегал имени Мазириана) даже тогда ничего не заподозрил. Не пришло в его тупую голову: если собираешься клясться именем Марам-Ор, то на любые порезы тебе уже наплевать.
Надо же: победа пришла, когда все уже, казалось, было потеряно. Зато теперь можно полюбоваться, как Эльбо разделает колдунишку. Недавно я описал ему одну очень изысканную пытку... Рагарил облизнулся раздвоенным языком и вгляделся в шар.
Грифон, угрожающе раскрыв клюв, бросился на Эльбо. Но от потери крови он двигался медленно, и Лорд, легко уклонившись, подхватил топор и глубоко вогнал лезвие в изящную мохнатую шею.
Даже убивая, он не перестал хохотать. Сквозь смех пробивались бессвязные выкрики:
— Попался! Попался! Как ребенок! Ох, не могу! А я-то: больше не буду, поклянусь!.. Уши развесил! Я тебе так поклянусь!..
Немного успокоившись, Эльбо осторожно приблизился, держась вне досягаемости липучки. Слизистая масса, чавкая, расползалась в стороны. Иногда от нее отрывался сгусток, и тут же начинал самостоятельно пожирать все, до чего дотянется. Там, где проползала эта липкая дрянь, не оставалось даже мха — только голый каменный пол, покрытый слизью.
Эльбо с любопытством разглядывал бьющегося Мазириана. Липучка поднималась по его ногам, медленно пожирая плоть, высасывая жизненные силы. Похоже, она уже вскрыла какой-то крупный сосуд, и волшебник начал истекать кровью.
— Ну как, Маззи? — окликнул его Лорд Хаоса. — Ты готов поклясться честно и верно служить Тьме?
Мазириан стиснул зубы.
— Знаешь, Маззи, — продолжал издеваться Эльбо, — наверное, я награжу тебя за твою доброту. Я не буду тебя убивать — просто уйду в портал. Представь — ты выберешься, подлечишься, подружишься с местными тварями... Я думаю, они признают тебя за своего. Может быть, ты даже женишься здесь, а? У тебя будет достаточно времени, чтобы хорошенько выбрать.
Он сделал вид, что направляется к порталу, потом остановился и обернулся.
— Ах да, совсем забыл — ты не будешь так любезен кинуть мне сюда клад Катакомб? Хотя бы вот эту твою саблю, а? Нет?.. Может, мне поклясться? Клянусь использовать силу клада исключительно для добрых дел, никогда не обижать старушек и стать вегетарианцем! Все равно нет?.. Ну, тогда извини. Пусть липучка еще чуток подкормится, а потом...
Эльбо изобразил, как он будет метать свой топор — прямо в голову. А Мазириан вдруг исчез. Не истаял, становясь прозрачным, как бывает, когда глотнешь зелья невидимости. Не было ни звука, ни вспышки — ничего. Просто только что тощий волшебник яростно отбивался от липучки — и вот уже его нет. Липучка, чвакнув, заполнила пустое место.
Кажется, миллион лет назад, а на самом деле меньше суток, собираясь в Катакомбы, Мазириан втиснул в свою память одно очень ненадежное заклятье. Втиснул на самый крайний случай — например, если вдруг поймет, что не успеет добраться до портала. И сейчас он, видя, что топор нацелен прямо ему в лоб, почти непроизвольно выкрикнул это заклятье. И исчез.
И тут же появился вновь — прямо за спиной Эльбо. Мазириан был даже не в силах удивиться, что заклятье телепортации сработало. Он застыл на месте; ноги свело судорогой. Это не было больно, как бывает в путешествиях между мирами; просто нельзя сойти с места, пока не пройдет паралич.
Эльбо резко обернулся, пригнувшись. От удивления он даже забыл закрыть рот. Но тут он увидел пропавшего было врага — и его круглая физиономия расплылась в улыбке.
— Хотел удрать, да? От доброго дядюшки Эльбо? Как нехорошо!.. Да стой ты спокойно, не дергайся! Тебе не будет больно...
Лорд двинулся было к Мазириану, сжав обеими руками топорище, но отпрянул — Слэйер, очень острый и очень неприятный, застыл в опасной близости к его груди.
— Вот дурачок, — укоризненно заметил Эльбо, — неужели тебе еще мало?..
— Хочешь драться — подходи, — прохрипел Мазириан.
— И не подумаю, — осклабился Эльбо. — Чуть-чуть подождать — и... Эй! Что это?! Пошла отсюда, тварь!...
Липучка, должно быть, очень разозлилась, когда жертва вдруг исчезла у нее прямо изо рта — хотя, впрочем, у липучки нету рта. Или, наоборот, есть целые сотни ртов — как посмотреть. Так или иначе, она выбрала себе новую жертву — и тихонько подобралась к ней сзади.
Пойманный Лорд Хаоса отчаянно рванулся, но липкая масса держала крепко. Он дернулся вперед, но отпрянул, чуть не напоровшись на Слэйер.
— Убери это, болван! — завизжал Эльбо... но было уже поздно. Липучка двигалась медленно, но если уж схватила... Густой зеленый комок накатился на Лорда, сбив его с ног. Невероятным усилием он опять поднялся, весь облепленный зеленой слизью, но вечно голодная тварь уже оплела его лодыжки.
Мазириан расслабился. Убрав Слэйер в кожаные ножны, он порылся в портупее и вытащил румяное, чуть мерцающее волшебное яблоко. Это не остановит кровотечения, но поможет продержаться еще какое-то время. Паралич прошел; он машинально отошел на два шага и впился зубами в ароматную мякоть.
А Эльбо, пойманный в собственную ловушку, отчаянно бился, направо и налево рубил топором. На какой-то миг показалось, что сейчас он освободится, прорвется на свободу. Но липучка опять накатила волной; топор завяз в липком комке, и его вырвало из руки.
До этого Эльбо только пыхтел и хекал в такт ударам; теперь он закричал. И даже не закричал, а завопил — пронзительно и обреченно. Потом вдруг его глаза остановились на сгорбленной фигуре Мазириана, и крики стали осмысленными.
— Мазириан! Спаси меня! — истошно заорал Эльбо Смогг, Лорд Хаоса. — Вытащи меня! Я поклянусь! Не уходи! Не-е-е-ет!! (Непрерывно чавкая, липучка уже поднялась до его бедер.) Все, что ты скажешь! Я убью Рагарила! Слышишь?! Не уходи, ты, ублюдок! Мазириан! НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЭТОЙ ШТУКЕ СЪЕСТЬ МЕНЯ!!!
Мазириан посмотрел еще раз на визжащего Лорда. Лицо его вдруг стало очень усталым. Значит, все-таки придется... Он с самого начала понимал это, но позволил мимолетной надежде обмануть себя. За что и поплатился. Волшебник потянул с плеча лук.
— Хорошо, Эльбо, — сказал он, и сам еле расслышал себя за непрерывными воплями. — ЭТО я для тебя сделаю.
Далеко-далеко от Запретных Миров, а может, рядом, только руку протянуть, в тайной комнате Вечного Черного Замка, Великий Лорд Хаоса Рагарил бессильно обмяк в своем кресле, не похожем на кресло. Хрустальный шар тотчас погас, как только немигающий взгляд оторвался от него. Еще один... Будь ты проклят, Мазириан!! Рагарил хрипло выкрикнул ненавистное имя и съежился, как выжатая тряпка, будто ожидал немедленной небесной кары.
Впрочем, разве то, что ему предстоит, намного лучше такой кары?
А Мазириан шагнул из приемного пентакля и по щиколотку утонул в пушистом ковре. Когда возвращаешься домой, даже боль и паралич проходят быстрее. Трое созданных чародейством слуг уже стояли наготове: один держал бутыль целебного зелья, другой — тунику с зелеными драконами; третий готов был принять изодранную, обгорелую, пропахшую потом и кровью мантию. Но все это могло подождать.
Мазириан опустился на корточки. Огромный черный кот громко замурлыкал и положил передние лапы на его колени. Усталые глаза волшебника встретились с бездонными зелеными глазами и утонули в них. Мазириан, выполняя привычный ритуал встречи, коснулся своим носом влажного носа кота.
— Здравствуй, друг, — тихо сказал он. — Вот я и дома.
